Частное лицо, сравнительно небогатый купец, составил историю искусства целой страны за несколько столетий (у него богатейшая коллекция древних образов). И все это богатство, любимое им лучшими своими чувствами, должен был в силу нелепого случая при жизни отдать в руки города, или, вернее, людей, глубоко невежественных, не подозревающих даже смысла искусства, ценящих только свою несчастную копейку и ей одной дающих цену.

История только способна оценить значение такого нравственного великана, каким является П.М. Третьяков, является, как прекрасный контраст ко всем этим Алексеевым, Солдатёнковым, Мамонтовым и другим людям, иногда умным и способным, но мелким и ничтожным по существе своему. И, как почти всегда бывает с истинным величием, оно при жизни его виновника замалчивается, проходит без шума и даже затуманивается умышленно подставленными событиями.

Если горячий, искренний порыв, идущий из глубины души человеческой, имеет доступ, путем молитвы, к Божеству, то думаю, что таковой же имеет право быть обращенным и к Вам, как к общественному деятелю (который невольно становится доступным для своих сограждан) вне всяких условий личного знакомства с ними.

Вот, в качестве просто гражданки города Москвы, и беру на себя смелость выразить всю полноту бесконечной благодарности, удивления и восхищения перед доблестью Вашей, глубокочтимый Павел Михайлович!

Да! Большая радость сознавать, что и в наше невеселое, прозаически мелкорасчетливое время, есть люди, скромно совершающие великие, почти героические поступки, и Вы – именно один из этих немногих дорогих людей!

Хотя мы все давно уже привыкли к мысли, что галерея Ваша предназначалась быть общим достоянием, но известие о том, что это осуществилось, и сознание, насколько избранный Вами вид служения на пользу общую необычен, вызвали в нас так много чувств, и гордости, и радости, что мы не можем не выразить Вам их и не послать Вам нашего горячего привета, вместе с выражением искреннего сочувствия и глубокого к Вам уважения.

Мне всегда грустно было думать об этом акте, и теперь, когда уже это совершилось, чувство грусти продолжается. Я доискивался, почему.

И мне кажется, потому что в этом акте впервые проявляется время конца дела дорогого и Вам, и нам. Вы знаете, как я всегда смотрел на Вашу деятельность — я рад, что мне удалось раз публично высказать эту мысль на общем нашем обеде, на котором и Вы были, среди нас. То, что я думал и высказал, то я и теперь думаю: Вы самый дорогой наш товарищ, когда искусство реальное, современное наше родилось с нами, Вы нас поддержали своей чистой, благородной, любящей критикой, Вы первый высказали без слов, а делом, что Вы цените и любите наше искусство – вот это дело, полное любви многих лет, дорогое Вам, как выше всякой ценности, Вы передаете обществу на пользу его. Этот просветительный труд Ваш ставит Вас высоко, как одного из самых дорогих граждан наших. Дай бог, чтобы пример Ваш нашел себе подражателей. Такие граждане свидетельствуют о жизни самого общества, а это дорого в наше глухое время нашей общественности.

Отныне не рассеется собранная Вами галерея, но сохранится навсегда в целости этот исторический памятник творчества многих поколений русских художников, собранный с многосторонним знанием жизни, доступным редким людям.

Как член Товарищества Передвижных выставок с радостью присоединяю свою подпись к письму Петербургских членов, которое послано Вам.

Глубокоуважающий Вас и искренно любящий
В. Максимов

Отсутствуя, я не мог его подписать, потому спешу присоединиться к письму товарищей выражением глубочайшего уважения к Вашей великодушной деятельности в области искусства. Мы все знали Ваши намерения, всегда смотрели и думали о них с должным почтением, и, конечно, это не было для Вас секретом.

Публичное Ваше заявление дает нам приятный повод высказать это открыто.

Наша жизнь не балует нас частым [нрзб] крупных гражданских подвигов, и нам тем радостнее приветствовать Ваш, что он родился и созрел на [нрзб] искусства, которого мы считаем себя преданными служителями.
Примите еще раз искреннее уверение в глубочайшем к Вам уважении.

Да пошлет Вам Бог здоровья и долгой жизни для продолжения и обогащения Вашей Галереи, в чем не сомневаюсь и крепко тому верю, ибо, любовь Ваша к художеству — не есть каприз, она вошла в Вашу кровь и составляет часть Вашего интеллектуального существования.

Глубоко был опечален я неожиданной смертью уважаемого Сергея Михайловича, так рано умершего. Вечный покой благородному и сердечному человеку.

Я же здесь, в старом Риме, все еще живу, и хотя уже ни на что нужное не годен, но как-то умудряюсь и тяну свои дни, думаю, однако же, что они уже сочтены. В настоящее время гостит здесь Михаил Петрович Боткин со всей своей семьей, и думает тут остаться до весны.

С пожеланием всего лучшего Вам, а паче же здоровья, остаюсь сердечно Вам преданный и уважающий Вас
Ф. Бронников.

художественно-исполненный портрет жертвователя, 3) ходатайствовать об учреждении первого съезда любителей художеств имени П.М. Третьякова в декабре 1893 года, 4) учредить ежегодный художественный праздник, и 5) для разработки подробностей всех этих постановлений выбрать в дополнение к членам комитета Общества комиссию из 5 лиц, в состав которой по баллотировке, избраны: В.Е. Маковский, С.К. Говоров, А.А. Киселёв, И.Е. Цветков и Н.А. Касаткин.